Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]
Зайдя в комнату, я аккуратно опустил мальчика на мягкую теплую шкуру и отошел в дальний угол. Внутреннее метание стало сильнее, рык больше не удавалось сдерживать внутри.
— Грей, пришла кормилица. Позволь ей забрать ребенка? — с большим уважением в голосе, чем обычно, проговорил Локи.
Забрать? Куда? Зачем? Не позволю!!!
Волк кинулся вперед, заставляя и меня дернуться в сторону Локи.
— Мальчик голоден, — встал между нами старик Гай.
Голоден? Ему плохо? Недопустимо!
Волк заворочался и признал свою неправоту, стал успокаиваться, позволяя мне думать более здраво и четко.
— Пусть кормит здесь, — приказал я.
Это лучший выход. Контролируя ситуацию, я смогу восстановить равновесие.
Желто-голубое зрение медленно стало приходить в норму и человеческая часть меня стала основной правящей силой. Я расслабился настолько, что смог сесть на стул и откинуть голову, чтобы дышать реже и глубже.
Пухленькая симпатичная женщина, мать троих сорванцов, была отличным выбором. Руфь все знали, как ласковую, добрую и заботливую опекуншу. И вот сейчас она отнеслась со всем возможным пониманием к ситуации и, не став оспаривать присутствие свидетелей, оголила грудь, чтобы позаботиться о голодном ребенке. Волки в комнате отчетливо ощущали ее небольшое беспокойство, высказать которое она никак не решалась. Локи и Гай снова напряглись.
— Говори, — предложил я сам, начиная раздражаться вновь.
— Милорд, его нужно купать и кормить регулярно, и боюсь, что ваши покои для этого не подходят, — все больше вжимая голову в плечи, осторожно взвешивая слова, пояснила свое волнение женщина.
— Я понимаю, — оборвал я ее лепет. — Можешь идти.
Она поднялась, неотрывно наблюдая за мной, и этот ее изучающий взгляд вызвал у меня рык. Она, тихонечко пискнув, подхватила ребенка и скрылась за дверью. Гай и Локи сделали несколько шагов, чтобы встать между мной и дверью.
— Я справлюсь, — огрызнулся я.
Мои друзья вздохнули с облегчением, заставив меня прищуриться.
— Я, на ваш взгляд, настолько не стабилен?
— Ты самый сильный из нас, но и твой волк соответствует твоей силе. Нам с вами не тягаться, потому лучше быть наготове в случае срыва, — пояснил свои действия Локи.
— Да и случись что, не простишь себе потом, — добавил Гай, который меня с пеленок знает.
Пару раз глубоко вздохнув и выдохнув, покрепче перехватил подлокотники стула и, прощупав внутренним взглядом насколько мой волк готов к болезненной теме, спросил:
— Отряд снаряжен?
— Как приказали, — склонил голову Локи, зная, что мы сейчас ходим по тонкому льду.
— Хорошо, выступаем рано утром.
— Почему не сейчас? — удивленно спросил Локи.
— Потому, дурья твоя башка, что сейчас эти гниды разбежались, кто куда и отсиживаются. К ночи они решат, что мы побоялись сунуться к ним, и расползутся по норам, — взял на себя труд пояснения Гай.
— А я хочу, чтобы на моем суде были все, — я сам чувствовал, как мои глаза наливаются блеском, а этот кровожадный свет пугал даже приближенных.
— Надеюсь, что никто не избежит возмездия, — задумавшись о чем-то своем и не обдумав слова, вставил Локи.
Одна только мысль о том, что виновные могут уйти, словно ошпарила и меня и моего волка. Дикий рык огласил комнату, и впервые за несколько лет зверь взял верх надо мной, стирая человеческий разум.
Серая туманная дымка перед глазами рассеивалась медленно, тело ощущалось тяжелым чуждым грузом, словно проснулся замурованным в камень. Я слепо моргал и втягивал воздух, хоть так пытаясь определить, где нахожусь. Рядом послышались шаги, от которых в голове раздавались раскаты грома. Кто-то подошел совсем близко, но опасности я не ощущал, хотя инстинкты заставляли подняться. Я несколько раз безрезультатно дернулся.
— Тише, — послышался голос Гая. — Не спеши.
Хоть тело и было измотано, в душе я чувствовал покой. Волк устало дремал. Вот черт! Воспоминания о потерянном контроле накатили волной.
Мнение о том, что мы превращаемся в животных — бред. Меняемся мы не существенно и больше от морального и физического напряжения. Вытягиваются когти, клыки, меняется цвет глаз, пропадает способность говорить и связно думать. Основным изменениям подвергается человеческая сущность, полностью поглощаясь звериными инстинктами и желаниями. Контроля над волком нет, он в полной мере выражает свой нрав, и страшнее всего, когда он злится. Зверь не видит разницы между своими и чужими, у него нет морали, он не ведает жалости, он сила в чистом виде без ограничений и запретов.
Контролю нас учат с детства, и чем сильнее волк, тем больше умения его сдерживать требуется. Мой волк рожден альфой и все время соперничает не только с подобными себе, но и со мной. И то, что я не смог его сдержать, не делает мне чести. Неважно, насколько вескими были причины срыва.
— Как Локи? — виновато спросил я, смутно припоминая, как отросшие когти полоснули друга по груди, разрывая слои одежды и рассекая плоть.
— Порядок, оклемается. Нечего было подставляться.
Среди образов, мелькавших в просыпающемся мозге, были и другие сцены, из-за которых хотелось откусить себе хвост. Вылетевшая от удара в коридор массивная дверь, расколоченная в щепки дубовая кровать, исцарапанная каменная кладка стен. И Гай. Я четко видел, как седой мужчина отлетает от удара в дальний угол и без сознания оседает на пол, пока Локи, изворачиваясь от моих зубов, пытается повалить меня на спину. Неудивительно, что его пришлось штопать, это надо же было быть таким идиотом.
— Извини, Гай.
— Сам виноват, теряю сноровку, — вздохнул мой друг.
— Давненько меня так не накрывало.
— Это точно, — хохотнул Гай. — Теперь тебе придется еще и комнату сменить.
— Все так плохо?
— Хуже. Когда волк остался один, она просто перестала существовать, ты умудрился даже выдрать зарешеченные ставни.
— Хм…
— Я все чаще начинаю думать, уверен ли ты в том, что у тебя волк, а не медведь?
Я даже смог слабо улыбнуться на эту неуклюжую шутку.
— Давай-ка я тебя отвяжу, и ты поспишь, — предложил Гай.
Я подергал обретающими чувствительность конечностями и убедился в наличии веревок. Возмущенно засопев, я нахмурил брови, без слов выражая крайнюю степень недовольства тем, что меня спеленали как ребенка. Последняя мысль заставила забыть о возмущении.
— Как мальчик?
— В порядке, наелся и спит. Надо дать ему имя. Не может будущий воин быть безымянным.
— Воин?
— Да. Он двуликий.
— Хорошо.
— Судьба дала ему шанс избежать участи своего отца.
